В художественном наследии древних цивилизаций особое место занимает творчество мастеров Древней Греции и Древнего Рима, которое называют „античным". Впервые этот термин появился в XV веке, когда в борьбе с церковной идеологией средневековья складывалась новая гуманистическая культура итальянского Возрождения.

Между тем великое наследие прошлого, являющееся составным элементом культуры всего человечества, досталось нам далеко не в полном виде. В этом повинны не только стихийные бедствия, наводнения, землетрясения, ураганы, но в гораздо большей степени сами люди. Войны между народами и странами, обострившиеся социальные противоречия, религиозная рознь — все это, как правило, приводило к разрушению культурных ценностей. Если речь идет о памятниках античной культуры, то в их исчезновении не последнюю роль сыграло христианство, идеология которого была враждебна жизнеутверждающему и яркому миру античности.
Статуи и здания древних греков и римлян начали разрушать еще варвары, но это были лишь отдельные эпизоды, несравнимые с тем планомерным и яростным уничтожением, которому подверглась „языческая» культура со стороны христиан.
Моральные нормы, которых придерживались поклонники новой религии, иное представление о смысле жизни и о роли и месте в ней человека ДЕЛАЛИ ХРИСТИАН ПРИНЦИПИАЛЬНЫМИ ПРОТИВНИКАМИ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА, не говоря уже о том, что сами изображения богов и героев были для них не более как презренными идолами язычников. Недаром роспись на потолке в зале Константина в Ватикане, выполненная Томмазо Лауретти, изображает победно поднятый крест на фоне поверженной и разрушенной мраморной статуи.
Символ христианской веры торжествует над языческим искусством. „Изображения божков" необходимо уничтожить — так представлял себе победу христианства уже император Константин, который в последние годы своего царствования повелел выкинуть из храмов все античные изображения, переплавить металлические скульптуры, разрушить каменные. Баптистерия Сан Джованни ин Латерано в Риме украшена циклом картин художника Карло Маратти, посвященных Константину. Одна из них так и называется — „Уничтожение языческих богов".
Статуи богов из золота и слоновой кости похищались из храмов. „Ценный металл сплавляли в бруски, а бесформенные остатки выкидывались на свалку в довершение позора, которому подвергались язычники", — пишет в своем „Похвальном слове Константину" один из первых историков церкви Евсевий. Опорный каркас, на котором держались статуи, преподносился христианскими проповедниками как доказательство ложности и фальши языческих богов. „Рубите их топорами, эти храмовые безделушки! Переплавляйте их в монеты, в металл! Все, чем восхищались язычники, — ваше, берите и не стесняйтесь!" — так напутствовали сыновья Константина солдат, посылаемых на разрушение храмов.
В эдиктах 391 года император Феодосий запретил все языческие культы. Епископ Теофил велел уничтожить в Александрии древнейший храм Сераписа и все произведения искусства, находившиеся в нем. Епископ Мартин из Тура прославился уничтожением римских скульптур не только в Галлии, но и в Северной Африке, куда он выслал в 399 году отряд христиан для уничтожения храмов и статуй.
КОГДА ИМПЕРАТОР ЮЛИАН (361—363) ПРИЗВАЛ К СДЕРЖАННОСТИ, УЖЕ БЫЛО ПОЗДНО.
Он послал своего врача Орибазиоса к древней святыне Аполлона в Дельфах, но оракулы сказали врачу: „Передай императору: великое здание повержено в прах, у Феба нет ни крыши над головой, ни святого лавра. Источник умолк, и говорящий ручей замер". Рассказывают, что на Юлиана сильнейшее впечатление произвел в детстве вид статуи Меркурия, которая затем была сброшена в Тибр. „Ничто так не волновало его, как зрелище разрушенных храмов, перевернутых алтарей, известия о запрещенных обычаях древних, сокровищах, отданных в жадные вороватые руки". Запоздалым оказался призыв Юлиана возродить или хотя бы спасти старое.
В Риме все, что не удалось разбить или уничтожить, было сброшено в реку.
Если христианские иерархи и позволяли оставить какие-либо памятники прошлого, то лишь для вящего назидания. В городе Трире в течение многих сотен лет рядом с церковью святого Матфея стояла мраморная Венера. Пилигримы забрасывали ее камнями, показывая тем самым, что они не желают признавать языческих богов, презирают их, ибо это не более как каменные идолы. Сейчас в Трирском музее стоит обезображенный торс — лишь в 1811 году дух Просвещения восторжествовал, и некогда прекрасная статуя избавилась от нападок хулителей. Рядом с торсом высеченная на камне стихотворная надпись и рельеф, изображающий, как епископ Евхарий приковывает Венеру цепью:
— Хотите знать, кто я такая?
Богиней некогда была я.
Святой Евхарий прибыл в Трир,
Разбил языческий кумир.
Была когда-то я Венерой,
Теперь — посмешище для веры.
Остатки побитой камнями паломников мраморной статуи Венеры в Трире.

Если же христиане оказывались с глазу на глаз с языческим изображением и не уничтожали его, они обязательно осеняли себя крестным знамением и свистели сквозь зубы, будто повстречались с нечистой силой. Вот что писал епископ, который сопровождал императора Юлиана в его путешествии к храму Афины в Илионе: «Он не только радовался тому, что храм остался цел, но и не сделал того, что приличествует каждому верующему: не перекрестился и не свистнул!"
Очевидно, образованным христианам развитое чувство прекрасного и ощущение родства с культурными традициями древних мешали участвовать в грабеже храмов и разрушении памятников. Но, воспитанные в новой вере, они боялись тех злых духов, которые, как они думали, таились в языческих изображениях, и поэтому выцарапывали на лбу статуй кресты. Когда Константин повелел сделать из гигантской статуи Аполлона памятник себе, заменив голову языческого бога, он решил самым „надежным" способом обезвредить древних демонов: в бронзу памятника был впаян осколок якобы того самого креста, на котором был распят Христос.
Мраморная голова Афродиты из Афин с нацарапанным на лбу крестом.
Афинский национальный музей.
ДЛЯ РАННЕХРИСТИАНСКОГО ИСКУССТВА ХАРАКТЕРНО ОТСУТСТВИЕ СОБСТВЕННЫХ ТВОРЧЕСКИХ ИДЕЙ.
На первых порах христиане просто „перетолковывали" на свой лад готовые решения, найденные античными авторами.
Мы встречаем на стенах христианских кладбищ, на надгробиях и саркофагах изображения амуров, дельфинов, цветочных гирлянд, птиц, которые, по понятиям греков и римлян, населяли райские сады Элизиума. Христа зачастую символизировал Амур, Орфей и т. д. Подобное имело место и в более поздние времена.
На Агоре в Афинах долгое время стояла статуя, изображающая богиню счастья и судьбы Тихе, держащую в руках маленького Плутона — бога богатства. Группа представляла собой акролит, т. е. была изготовлена из различных материалов: голова и руки Тихе были выполнены из мрамора, остальное из дерева. И авторов у нее было двое: афинянин Ксенофон изготовил лицо и голову, остальное принадлежало резцу фиванца Каллистоникоса. В этой статуе была воплощена следующая идея - отдать Плутона в руки Тихе, т. е. аллегорически показать, что богатство — дело судьбы. Когда в конце XVII века статуя была найдена в афинских руинах, христиане усмотрели в ней знамение божие и посчитали ее одним из первых изображений девы Марии с младенцем Христом на руках.
Столы греков и римлян украшали превосходные серебряные блюда и сосуды с мифологическими сюжетами. Огромное большинство из них было переплавлено. Другое дело — глиняная посуда. В средние века считалось хорошим тоном найти какой-нибудь древний горшок и плевать в него, чтобы оберечь себя от происков нечистой силы. После обильного „оплевывания" горшок считался очищенным от злых духов
годным к употреблению по его первоначальному назначению. Возможно, и некоторые серебряные вещи сохранились только благодаря подобной „стерилизации от дьявола".
Многие предметы античности использовались христианскими священнослужителями по новому назначению и сохранились именно благодаря этому.
Так, сосуды (кубки, чаши, вазы) иногда использовались как дароносицы, а стул богатого патриция, выполненный из красного мрамора, стал папским троном.
Когда-то на пристани города Гаэты стояла огромная, выше человеческого роста мраморная ваза, и моряки забрасывали на нее причальные концы. Эту вазу создал афинский мастер Сальпион. Она украшена рельефом на классический сюжет: Гермес передает маленького Диониса нимфам. Так вот, именно эта ваза с пристани перекочевала в христианский собор и стала использоваться в качестве купели. Не исключено, что изображенные на вазе танцующие сатиры и нимфы были восприняты как праздник крещения и символ райской радости. Лишь в 1805 году неаполитанский король велел заменить „языческую" купель на новую, а ваза нашла свое место в музее Борбонико.
В церкви святого Марка сиденье от мраморной колесницы, изваянной во времена Августа, служило епископским троном. Посетителям рассказывали, что на этом троне восседал сам святой Марк. В 1734 году его убрали из базилики, а в 1788 году Франческо Антонио Францони добавил к возку двух несущихся галопом мраморных коней, и упряжка стала центром „зала делла Бига" Ватиканского музея.
Крупные блоки старых храмов использовались для строительства церквей, в некоторых же случаях здания бывших языческих храмов просто, ничтоже сумняшеся, приспосабливались для христианского богослужения. Христиане частенько использовали старые храмы как своего рода каменоломни, добывая в них строительный материал для своих построек. А христианские правители одаривали друг друга колоннами и эпистилями, взятыми из сооружений античных зодчих.
Папа Гонорий I приказал украсить крышу храма святого Петра 630 бронзовыми пластинами, которые подарил ему император Гераклий, а тот снял их с храма „Ромула" (скорее всего, так был обозначен храм богини Венеры). В построенных в раннехристианское время церквах особенно хорошо видно, что для их сооружения употреблялись целые блоки античных зданий. Архитектор церкви святой Сабины (422— 440 гг.) украсил ее фасад 24 коринфскими колоннами самых благородных очертаний, благодаря чему и сама церковь приобрела неожиданную элегантность, несвойственную довольно неуклюжим культовым зданиям раннего христианства.
Создатель храма Девы Марии в Риме был особенно горд происхождением несущей монолитной гранитной колонны — на ней крупными буквами значилось, что колонна взята из бывшей императорской спальни.
Рьяные приверженцы нового всемилостивейшего бога не пощадили и храм Артемиды Эфесской.
Эфес был одним из крупнейших греческих городов Ионии, а храм Артемиды в нем — одно из известных семи чудес света. Храм простоял около 500 лет. Его высоко ценили и римляне, богатыми дарами способствовавшие росту его славы и богатства. Так, Вибий Салютарий подарил этому храму, более известному в римской империи как храм Дианы, много золотых и серебряных статуй. Слава храма во многом послужила причиной его гибели в период раннего христианства. Эфес долго оставался оплотом язычников.
В новозаветных „Деяниях апостолов" говорится, что купцы и ремесленники Эфеса схватили спутников апостола Павла и изгнали их вместе с учителем из города.
Спустя два столетия, в 262 году, храм разрушили племена готов, вторгшихся в Малую Азию. Крепнувшее христианство продолжало ненавидеть и полуразрушенный храм, проповедники поднимали толпы фанатиков против этого олицетворения прошлого, но он еще существовал некоторое время. Лишь потом на его месте построили христианский храм — первый в истории христианства, посвященный деве Марии, — типичный пример конформизма христианской церкви, ловко использующей глубоко укоренившиеся языческие верования и древние культовые места в своих интересах. Император Юстиниан взял для строительства храма святой Софии в Константинополе 8 из 127 колонн древнего храма Артемиды.
Но постепенно казавшийся неисчерпаемым запас готовых строительных блоков античного происхождения стал иссякать,
архитекторы начали выискивать в развалинах колонны, компенсируя различными ухищрениями разнобой в их высоте. Крестоносцы-иоанниты черпали из развалин мавзолея в Галикарнасе, простоявшего почти две тысячи лет, строительный материал для возведения укреплений на острове Родос. В середине XIX века путешественники по Малой Азии обращали внимание на то, что стены турецкой крепости Будрун, перестроенной из иоаннитского замка святого Петра, сложены из очень красивых и необычных плит: они были украшены барельефами людей и богов. Когда слухи об этом дошли до английского посла в Турции, он, приехав в Будрун, после длительных переговоров купил двенадцать плит и перевез их в Британский музей. Ученые вскоре догадались, что перед ними части знаменитого фриза Скопаса — „Амазономахии".
Нередко для новых целей приспосабливались и древние статуи.
Так, при императоре Константине Великом статуя матери богов Кибелы была трансформирована в фигуру молящейся; для этого пришлось убрать изображения львов у ног богини и изменить положение ее рук.

С использованием античных торсов изготовлены „Мадам Верона" на площади Эрбе, Моисей, изваянный Рафаэло Курради и Козимо Сальвестрини, во Флоренции, святая Мария в Санта-Кроче и святая Агнесса в Риме. К античным статуям были приделаны головы известных средневековых правителей Фабрицио Колонна, Алессандро Фарнезе, Карло Барберини и Франческо Альдобрандини.
Особенно впечатляющими примерами подобного употребления произведений античного искусства являются судьбы колонн Траяна и Марка Аврелия. Папа Сикст VI, по велению которого был уничтожен не один античный памятник, распорядился в 1587 году использовать эти колонны для установления фигур апостолов Петра и Павла. Высеченные на колоннах рельефы, изображавшие триумф императоров, одолевших варваров, интерпретировались отныне как победа святой христианской веры. А для отливки фигур апостолов скульптор Доменико Фонтана употребил бронзу старинных дверей и пушек более нового времени.
КОГДА в 330 г. н. э. БЫЛА ОСНОВАНА НОВАЯ СТОЛИЦА ИМПЕРИИ КОНСТАНТИНОПОЛЬ, правители занялись ее украшением.
Самым легкодоступным и дешевым для них источником прекрасного были, конечно же, бесценные памятники античного искусства. 60 самых выдающихся статуй были вывезены из Рима, большинство же отобрано из городов Греции и Малой Азии. В этот момент еще торжествовал здравый смысл: пусть это языческие статуи, важно, что они служат идее утверждения единой веры. 427 статуй украсили собор Айя София, арки константинопольских домов были заставлены украденными шедеврами: из Геликона вывезли знаменитую скульптурную группу, изображавшую муз, из Дельф — „Золотой треножник", из Афин — картины Полигнота и других мастеров, творивших в V в. до н. э.
Вывоз ценностей производился властителями „второй империи" с таким размахом и столь интенсивно, что, когда императоры более позднего времени, например, Констант II в 662 году послал гонцов на территорию „первой империи", они вернулись почти с пустыми руками. Скудной добычей этой экспедиции оказались две позолоченные лошади и бронзовые пластинки с крыши Пантеона в Риме, хотя он уже давно считался христианской церковью.
А между тем, согласно описанию, составленному в начале IV века, в Риме в то время имелось 2 колосса (один из них высотой 34 метра), 22 статуи на конях, 80 золотых фигур, 73 статуи божеств из слоновой кости с позолотой и 3785 бронзовых статуй. На одном острове Родос, согласно Плинию, имелось 3 тысячи статуй, в Афинах, Олимпии и Дельфах их было никак не меньше.
Необычайно пышно был украшен императорский дворец в Константинополе.
Вот перечисление его сокровищ, приведенное Георгиосом Кедреносом: „Там стояла линдская Афина высотой 4 локтя, выполненная из смарагдового камня, которую изваяли Скиллис и Дипоинос и которую некогда тиран Линда Клеобул подарил египетскому тирану, и книдская Афродита из белого мрамора, нагая, работа книдца Праксителя, и Гера с Самоса, сработанная Лисиппом, и Эрос с луком и крыльями за спиной, привезенный с Минда, и Зевс Фидия, подаренный в свое время Периклом храму в Олимпии. Тут же была аллегорическая статуя Времени, творение Лисиппа, а далее теснились единороги, тигры, грифы, жирафы, быкообразные слоны, кентавры и сатиры".
Константинополь неоднократно горел, много статуй погибло во время восстания Ника в 672 году, но еще долгое время город оставался заповедником античного искусства.
ПОСЛЕДНЮЮ И САМУЮ СТРАШНУЮ ГЛАВУ В ИСТОРИИ УНИЧТОЖЕНИЯ ПАМЯТНИКОВ АНТИЧНОСТИ ФАНАТИКАМИ ХРИСТИАНСТВА ВПИСАЛИ КРЕСТОНОСЦЫ.
Во время IV крестового похода (1202-1204 гг.) 90-летний венецианский дож Энрико Дандоло ухитрился направить „святое войско" вместо Египта на христианский Константинополь. И как только крестоносцы начали осаду города, в нем вспыхнули пожары. Никетас Хониатес был свидетелем этого несчастья, постигшего Константинополь: „Наш город пережил немало пожаров, но он еще не переживал ничего подобного. Был разрушен форум Константина и весь город к северу от него. Пламя не пощадило ипподром, сгорела и вся западная часть. Сколь много погибло изумительных строений, укрывавших бесчисленные, несказанные сокровища..."
12 апреля 1204 года крестоносцы — венецианцы, ломбардцы, французы и немцы — ворвались в город. Началась трехдневная оргия насилий, убийств и грабежей. Рыцари мешками тащили золото, серебро и драгоценные камни, священники стаскивали к кораблям священные реликвии. Хроникер похода Готфрид фон Виллегардуин с удовлетворением замечает: „От сотворения мира ни в одном городе не было еще взято столько добычи".
Завоевание столицы Византийской империи превозносилось христианами как необычайный подвиг. На самом же деле крестовый поход остался в памяти человечества как акт беспримерного вандализма. Тот же Никетас Хониатес пишет о крестоносцах: „Им чужды грации и музы, дикость — их натура, а гнев всегда берет верх над рассудком". Эти „бесчувственные к красоте варвары" уничтожили все оставшиеся в Константинополе статуи из мрамора (уже во время осады городские фанатики уничтожили, например, стоявшую на форуме Константина статую Афины, полагая, что она призывает обращенной к востоку рукой помощь „мусульманских нехристей"; по-видимому, это была Афина Промахос Фидия), а бронзу переплавляли в бруски для монетных дворов.
В огне плавильной печи погиб Лисиппов колосс Геракла, изображавший героя, присевшего после очистки авгиевых конюшен на перевернутую корзину, погибло парное изображение осла и погонщика, некогда установленное императором Августом в храме Аполлона, бронзовая свинья (скорее всего созданная Лавинием), группа „Ромул и Рем с волчицей", герой, сражающийся со львом, гиппопотам, слоны, необъезженная лошадь, статуя Елены Прекрасной, группа, изображающая орла со змеями. Были уничтожены все статуи вокруг ипподрома, среди них статуя императора, установленная на коринфской колонне, статуя летящей Ники, Геракла со змеей, обвивающей левую руку, погонщика слонов.
Одни только обломки головы статуи Геры заполнили четыре повозки. „Латиняне" и впоследствии разыскивали в Константинополе необходимый им металл и в 1215 году отодрали позолоченные бронзовые пластинки с обелиска императора Константина VII Багрянородного.
Вакханалия разрушений пощадила только четырех бронзовых коней, которые украшали вход в ипподром и были привезены в Венецию и установлены у входа в собор святого Марка. Тогда же в Венецию были доставлены рельефные фигуры Диоклетиана и его соправителей, их и сейчас можно видеть на одном из углов собора. В спешке в Константинополе забыли ногу статуи и изваяли ее дополнительно из белого мрамора, который не очень-то вяжется с красным порфиром фигур.
Монотеистические религии, предписывая исключительное предпочтение одному богу перед всеми прочими, неизбежно требуют отрицания всего, что противоречит их вероучению.
В новой истории было много эпизодов, которые отмечены слепой яростью верующих, обращенной на уничтожение прекрасного из предшествующих исторических эпох. НО ОБЪЕМЫ РАЗРУШЕНИЙ И ВЕЛИЧИНА ЭСТЕТИЧЕСКИХ ПОТЕРЬ, ПОНЕСЕННЫХ ЧЕЛОВЕЧЕСТВОМ ОТ ФАНАТИЗМА ПРИВЕРЖЕНЦЕВ ХРИСТИАНСТВА, ОСТАЮТСЯ НЕПРЕВЗОЙДЕННЫМИ.
***
.jpg)
Когда в начале XIII в. французские, итальянские и немецкие рыцари в четвертый раз опоясались мечом по призыву папы Иннокентия III, они направились не против мусульман, а обрушились на христианское государство – Византию. В апреле 1204 г. рыцари захватили столицу Константинополь и разграбили ее.
Через восемь лет после этого позорного события состоялись детские крестовые походы. Средневековые монахи-летописцы так рассказывают о них. В мае 1212 г. в аббатство святого Дионисия, в Париже пришел неведомо откуда двенадцатилетний мальчик, пастух Этьен. Он объявил, что послан самим богом возглавить поход детей против «неверных» в «святую землю»… Он говорил: «Взрослые крестоносцы – дурные люди, жадные и корыстолюбивые грешники. Сколько они ни воюют за Иерусалим, ничего у них не выходит: всесильный господь не желает даровать грешникам победы над «неверными».
Пастух Этьен призывает детей идти в крестовый поход.
Милость бога, по словам Этьена, могут получить только непорочные дети. Безо всякого оружия им удастся освободить Иерусалим из-под власти султана: по велению божьему Средиземное море расступится перед ними и они перейдут по сухому дну, подобно библейскому герою Моисею, и отберут у неверных «святой гроб».
«Сам Иисус приходил ко мне во сне и открыл, что дети избавят Иерусалим от ига язычников» - заявлял пастушонок. Тут же, прямо на виду у многочисленных слушателей, рассказывают хроники (летописи), Этьен совершал различные «чудеса»: он будто бы возвращал зрение слепым и исцелял калек от их недугов одним прикосновением рук.

К детям в пути примкнуло немало взрослых – крестьян, бедных ремесленников, священников и монахов, а также воров и прочего преступного сброда. Толпа крестоносцев, подобно катящейся лавине, увеличивалась в пути. Наконец, крестоносцы достигли Марселя. Они тотчас бросились к пристани, ожидая чуда: но, конечно, море перед ними не расступилось. Зато нашлись два жадных торговца, которые предложили перевезти крестоносцев за море безо всякой платы, ради успеха «дела божьего».
Детей погрузили на семь больших кораблей. Недалеко от берегов Сардинии, у острова Св. Петра, суда попали в бурю. Два корабля вместе со всеми пассажирами пошли ко дну, а остальные пять были доставлены корабельщиками в гавани Египта, где бессовестные судовладельцы продали детей в рабство.
…
Страшную страницу истории – детские крестовые походы – некоторые ученые склонны считать вымыслом. На самом деле детские крестовые походы – быль, а не легенда. О них повествуют многие летописцы XIII в., составлявшие свои хроники независимо друг от друга.
***
В конце IV в.н.э. под влиянием епископов император Феодосий I запретил почитание всех других божеств в Римской империи и объявил христианство государственной религией. Древние храмы были закрыты, статуи древнеримских богов разбиты на части и зарыты в землю, Олимпийские игры запрещены. Спустя несколько лет в Александрии толпа христианских изуверов убила ученую Ипатию и разгромила большую часть Александрийской библиотеки.
Ранним мартовским утром в мраморном зале Александрийской библиотеки сидела за столом, углубившись в работу, молодая гречанка Ипатия. Она готовилась к чтению лекции по философии и внимательно просматривала свитки, на которых писцы увековечили труды знаменитых греческих философов. Ипатия восхищалась их мудростью и глубокими познаниями. Она гордилась тем, что разделяла их мировоззрение и была последовательницей тех философов, которые преклонялись перед эллинской культурой.
Ипатии так же, как и им, были дороги прекрасные мифы древних греков. Разве можно было их сравнить со страшными сказаниями, которые распространяют проповедники христианской церкви? Нередко она видела их во время лекций в аудитории, они задавали ей каверзные вопросы, но не могли поставить в тупик дочь знаменитого Теона, лучшего из александрийских математиков.
Отец развил у нее любовь к знаниям, раскрыл перед ней сокровища величайших в мире наук, воспитал ее разумным и гордым человеком. Ипатия читала лекции по математике, астрономии и философии. Каждый раз у входа в аудиторию ее встречали толпы учеников. Она усердно изучала все новые и новые труды великих ученых и пользовалась большим авторитетом как ученый. Но ненавидевшие ее монахи христианской церкви злословили, что ученики приходят слушать Ипатию не для того, чтобы познакомиться с учением знаменитых философов, а чтобы полюбоваться красавицей язычницей.
Покинув библиотеку, Ипатия поспешила к своему экипажу и направилась на лекцию. Вдруг послышались крики. Кто-то рванул легкую дверцу. Чья-то тяжелая рука опустилась на плечо Ипатии и поволокла ее по мостовой. Кто-то схватил ее за волосы. На ней изорвали платье. Толпа озлобленных и исступленно орущих людей обрушилась на Ипатию, не дав ей опомниться. Увидев черные рясы монахов, Ипатия поняла, что с ней хотят расправиться за то, что она отказывается поклоняться христианскому богу.
Ее забросали камнями, нанесли бесчисленные раны. Когда Ипатию притащили в христианский храм, она уже была без сознания. Звери в черных рясах, стоя перед изображением Христа, вырывали у своей жертвы куски тела острыми морскими раковинами и заливали кровью подножие алтаря.
С проклятиями они бросили останки Ипатии в костер.
Это было в 415 г. н.э. в городе Александрии. Так христианские фанатики боролись с противниками Христа. Лицемерно проповедуя любовь к ближнему и всепрощение, религиозные изуверы жестоко расправлялись с инакомыслящими.
***
«…а были очень талантливые люди, которые защищали язычество, - философы Плотин, Порфирий, Ипатия, Прокл, Либаний, Ямвлих. Все они по таланту были ничуть не ниже, чем гностики и отцы церкви» (Лев Гумилев «Конец и вновь начало», с. 82).
Борьба христианства с язычеством – одна из замечательнейших страниц европейской истории. Сколько человеческих жизней было сложено на алтарь нового учения! Сколько величайших умов отдали все свои силы на борьбу за или против пришедшего из дальних стран Слова!
Со времен Константина Великого всем стало ясно, что христианство, в том виде, в каком оно существовало в IV веке нашей эры, не только не грозило принципам государственности, но и поддерживало их. Hoc signo vinces – вот как восприняли властители того времени так долго гонимое учение. И ведь действительно, под знаком креста римские легионы совершали блестящие походы: христиане оказывались лучшими воинами, чем язычники. Константин Великий, умный и расчетливый властелин, понял своевременно, что христианство может быть могучей силой, и потому всю свою политику направил к тому, чтоб использовать для своих целей силу, победить которую он уже не мог. Преемнику его, Констанцию, и в голову не приходило проверять идейную правоту христианства. Он не трогал христиан, он щедро награждал представителей церкви: этого было достаточно.
Церковь, еще недавно гонимая и преследуемая сама стала гонительницей. И как все сильное и торжествующее на земле, окружила себя роскошью и блеском. Принадлежать к господствующей Церкви было выгодно, и христианами стали не только те, кто чуял в новом Слове притягательность откровения, но и те, кто в нем видел путь к богатству, почестям и славе.
У Ибсена мы застаем юного Юлиана при дворе Констанция среди лицемерных, лживых и алчных людей, прикрывавших свои дела и дела своего господина святыми словами святых книг. КАК ПРЕЖДЕ ГНАЛИ И ПРЕСЛЕДОВАЛИ ХРИСТИАН, ТАК ТЕПЕРЬ ПРЕСЛЕДУЮТ ЯЗЫЧНИКОВ.
Торжествующее христианство – не есть ли contradictio in adjecto? [противоречие в определении (Википедия)]. Впоследствии, как известно, земная победа христианства стала излюбленнейшим аргументом религиозной апологетики. Суровый Савонарола написал il trionfo della croce. Да и вообще, все – даже святые – привыкли думать, что торжество есть вернейший признак правоты.
Молодой Юлиан тоже так думал. И когда ему показалось, что христианство есть учение ложное, первой его мыслью было вырвать победу из рук христиан. Раз истина в язычестве, нужно, чтоб и сила была на стороне язычников. И вот началась странная борьба: столкнулись два мировоззрения, но спор решила физическая сила… Ибсен, не колеблясь, вкладывает в уста пораженного стрелой Юлиана знаменитые слова: «Ты победил, галилеянин!» Остальное само собой понятно: победитель есть не только победитель, но и праведник. Девять лет изучал Ибсен для своей пьесы [«Кесарь и галилеянин»] материалы по истории христианства.
И трагедия Юлиана Отступника, глубочайшая историческая, мировая трагедия, дала средства Ибсену вытравить из души последние сомнения. Победил галилеянин – достойнейший. Побеждают, - не в идее, не в фантазии, а в истории, в действительности, - только достойнейшие. Победе можно верить: она, одна никогда не обманывает. Человеческая история имеет вечный, глубочайший смысл…
***
(К.С.Гаджиев, «Сравнительный анализ национальной идентичности США и России»).
РЕПРЕССИВНЫЕ МЕРЫ.

Разумеется, факт существования института инквизиции в России церковные историки отрицали. Так, например, Н.И.Барсов утверждал, что созданные при Петре I Приказ протоинквизиторских дел и другие церковные учреждения были призваны лишь наблюдать за деятельностью епископов и церковных организаций, а их выступления против еретиков и других врагов церкви носили случайный и непоследовательный характер.
В действительности, хотя православная церковь не располагала таким аппаратом преследования предполагаемых противников веры, вероотступников, сектантов, какой находился в распоряжении католической церкви, она безоговорочно использовала настоящие инквизиторские методы расправы – посылала на костры еретиков и ослушников, признанным виновными раскаленным железом выжигали язык, а затем предавали смерти.
Разумеется, для осуществления репрессивных мер церковь использовала светскую власть. Иосиф Волоцкий, один из решительных сторонников использования инквизиторских средств и методов, называл царя, не желавшего бороться против ересей, не слугой божьим, а дьяволом. Н. Бердяев, называя Иосифа Волоцкого представителем «православия государственного, потом ставшего имперским православием», утверждал, что «он сторонник православия жестокого, почти садистского, властолюбивого, защитник розыска и казни еретиков, враг всякой свободы», в отличие от Нила Сорского, который был противником преследования и истязания еретиков.
За Иосифом на стезю преследований противников церкви стал московский митрополит Даниил, который называл их «хулителями имени Божьего». Он доказывал, что еретики - враги не только церкви, но и государства. Новгородского архиепископа Геннадия Гонзова (в период Ивана III) современники называли «кровожадным устрашителем преступников против церкви».
Поскольку церковь была составной частью государства, властители не могли не бороться против несогласных с официальной церковной ортодоксией. На Стоглавом соборе 1551 г. по настоянию епископов, просивших царя строго наказывать еретиков «градским» судом, был издан указ «о великой царской опале на еретиков по градским законам, а от святителей духовным запрещением».
В Соборном уложении 1649 г. было узаконено наказание сожжением на костре за критику церкви и ее догматов, что приравнивалось к богохульству. Делами о преступлениях против церкви и веры занимались светские следственные органы, такие как Сыскной приказ, Тайная канцелярия, Преображенский приказ и др.
В 1653 г. правительство по настоянию духовенства издало специальный указ, запрещавший «держать отреченных, гадательных и еретических книг, ходить к ворожеям и ведунам, а виновных в этих деяниях жечь в срубах как врагов Божьих». По свидетельству Г.К. Котошихина, за «волховство, за чернокнижество мужиков жгли живыми, а женщинам за чародейство отсекали головы». Показательно, что подобные установки получили отражение в уставе Славяно-греко-латинской академии, основанной в Москве в 1687 г., в котором предлагалось не держать волшебных, чародейских, гадательных и других запрещенных церковью богохульных книг. Виновные подлежали сожжению «без всякого милосердия».
В «Воинских артикулах» 1715 г. было записано, что смертью наказывались также и те, кто не доносил на еретиков, ибо они считались «причастниками богохуления». Сам Петр I был убежден в том, что «хулители веры наносят стыд государству и не должны быть терпимы, поелику подрывают основание законов».
Сама церковь также располагала собственными органами дознания и преследования противников церкви и веры, в частности, находившимися в распоряжении епархиальных архиереев, а также действовали патриарший суд и церковные соборы. Для расследования дел против церкви и веры были созданы специальные органы, такие как Приказ духовных дел, Приказ инквизиторских дел, Раскольническая и Новокрещенская конторы и др. В 1721 г. в Синоде было создано тиунское управление. Там рассматривались дела против церкви и веры, о богохульстве, еретичестве, волшебстве, святотатстве. С организацией духовных консисторий в 1744 г. дела о религиозных преступлениях перешли в их ведение.
ВЕДОВСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ДРЕВНЕЙ РУСИ.
Следует отметить, что практика сурового отношения к тем, кто не соглашался с новой верой, была заложена самим князем Владимиром. Приняв крещение, он издал указ: всему некрещеному населению Киева выйти на следующий день на берег реки Почайны для свершения обряда крещения: Если кто не придет завтра на реку - будь то богатый или бедный, или нищий, или раб, - будет мне врагом. Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: «Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре».
По признанию киевского митрополита Илариона, крещение в Киеве происходило по принуждению. Принятие христианства сопровождалось уничтожением изображений языческих богов, их публичным поруганием, разрушением культовых сооружений (идолов, капищ), жестокими расправами над теми, кто не хотел креститься, и т.д. Св. Макарий писал по этому поводу: «Когда мы приняли от святого великого князя Владимира святое крещение, во всей Русской земле скверные мольбища идольские разорены тогда».
В древней Руси ведовские процессы возникли в XI в. В древнейшем юридическом памятнике «Уставе князя Владимира о церковных судах» к числу дел, которые входили в ведение церкви, были отнесены ведовство, чародейство и волхвование.
В памятнике XII в. «Слово о злых дусех», составленном митрополитом Кириллом, ведовство, чародейство и волхвование было отнесено к числу дел, подлежащих наказанию церковным судом. В 1284 г. в сборнике церковных и светских законов «Кормчая книга» было установлено: «Если кто будет еретическое писание у себя держать и волхованию его веровать, со всеми еретиками да будет проклят, а книги те на голове его сжечь».
В исторических документах приводится множество фактов сожжения в XI—XIII вв. в Пскове, Новгороде, Ростове и других городах волхвов, ведьм, чародеев, «лихих баб», «волшебников», лиц, обвиненных в сношениях с нечистой силой, и т.д. Строго наказывалось любое сомнение в существовании дьявола.
В 1411 г. киевский митрополит Фотий разработал систему мероприятий по борьбе с ведьмами. Он, в частности, предлагал наряду с казнью ведьм отлучить от церкви всех, кто будет прибегать к помощи ведьм и чародеев. В том же году по обвинению в чародействе были сожжены в Пскове 12 колдуний, «вещих женок», а в 1444 г. по тому же обвинению в Можайске всенародно были сожжены боярин Андрей Дмитрович и его жена. В XVI в. преследование волхвов и колдуний усилилось. Стоглавый собор 1551 г. осудил волхвов, чародеев и кудесников, которые «мир прельщают и от Бога отлучают». На знахарей, лечивших народными средствами, церковь смотрела как на посредников дьявола, пособников сатаны. Этот взгляд нашел отражение в «Домострое», памятнике XVI в., где перечислялись грешники, оставившие Бога и призывавшие к себе чародеев, кудесников и волхвов.
Церковный собор 1504 г. осудил московских еретиков, наиболее активных из которых –Ивана Волка, Михаила Коноплева и Ивана Максимова – сожгли в клетке в Москве, а Некраса Рукавова - в Новгороде, предварительно отрезав ему язык. На том же соборе по настоянию митрополита Симона на сожжение был приговорен юрьевский архимандрит Кассиан.
Взятие Полоцка в 1563 г. вообще стало настоящей оргией религиозного террора. Все жители-лютеране были высланы в Россию, иудеи - поголовно утоплены, католические монахи-цистерцианцы - обезглавлены. Инок Иосифо-Волоцкого монастыря Евфимий записал около 1563 г. об Иване Грозном в эпизоде взятия Полоцка: «Град Полтеск взял и (епископата, рек) ше бискупа, святителя их, сведе и всех людей, иже во граде хотящих обратитися к вере православного христианства, повеле приимати на покаяние и милость показа - не предавати на смерть. Неповинующих же ся царьскому его велению и веровати не хотящих - жестосердых жидов и лютавар злых и не покоривых латын, повеле огню и мечю предати».
ТЕРРОР НАД РАСКОЛЬНИКАМИ.
Церковь обрушила свой меч и на так называемых нестяжателей Максима Грека и Вассиана Патрикеева, на жидовствующих и др. Особенно незавидная судьба выпала раскольникам. По приказу патриарха Никона им резали языки, руки и ноги, сжигали на кострах. «Никон, - писал в своем послании расколоучитель Аввакум, - епископа Павла Коломенского мучил и сжег в новгородских пределах; протопопа костромского Даниила уморил в земляной тюрьме в Астрахани; священнику Гавриилу в Нижнем приказал отрубить голову; старца Иону Казанца в Кольском остроге на пять частей рассекли; в Холмогорах сожгли Ивана Юродивого, в Боровске - священника Полиевкта и с ним 14 человек. В Нижнем сожгли народу много, в Казани 30 человек, а живущих на Волге в городах и селах и не хотевших принять антихристовой печати клали под меч тысячами. А со мной сидело 60 человек, и всех нас мучил и бил и проклинал и в тюрьме держал».
Свод законов Русского государства «Соборное уложение 1649 года», принятый на Земском соборе, предусматривал казнь за ересь, иноверие, богохульство и т.п. Террор над раскольниками как врагами церкви был освящен церковным собором 1666/67 г., который во главе с патриархом, сменившим низложенного Никона, оправдал действия против раскольников и осудил на различные «томления», т.е. казни.
В начале 1681 г. во время крещенского водосвятия на иордани староверы бросили в толпу с колокольни Ивана Великого «свитки богохульные». Под пыткой у раскольников вырвали признание, что это было сделано наущением «расколоначальника» Аввакума: «Он же сам на берестяных хартиях начертал царские персоны и высокие духовные предводители с хульными надписании, и толковании, и блядословными укоризнами весьма запретительными...».
В феврале 1681 г. в Москве собрался Церковный собор во главе с патриархом Иоакимом. Царь Федор Михайлович в послании к Собору спрашивал, как поступать с раскольниками. Ответ гласил: «По государеву усмотрению». Весной того же года в Пустозерске начался сыск по делу о распространении Аввакумом из земляной тюрьмы «злопакостных» писаний. Участь пустозерских старцев была предрешена: «за великие на царский дом хулы» их приговорили к смертной казни. Постановления Собора стали послушно выполнять, и 1 апреля 1681 г. на площади в Пустозерске сожгли в срубе раскольнических учителей протопопа Аввакума, Лазаря, Епифания и Никифорова, томившихся в местной тюрьме.
Царской грамотой 1682 г. «О повсеместном сыске и предании суду раскольников» епископы получили новые полномочия в борьбе с расколом. В церковных застенках раскольников пытали, затем духовные власти выносили решения о суде над ними, и эти решения беспрекословно исполнялись светской властью. По настоянию патриарха Иоакима в 1684 г. сожгли видного расколоучителя Федора Михайлова. Один из выдающихся раскольнических учителей Никита Пустосвят, как отмечает постановление церковного собора, был «главосечен и в блато ввержен, и псам брошен на съядение».
Для расправы с религиозным движением в 1685 г. был издан указ, известный под названием «12 статей о раскольниках». Он санкционировал массовый террор под видом охраны «чистоты» православия. Творцом указа был фанатик и злейший враг раскольников патриарх Иоаким, считавший делом своей жизни «искоренение злого плевела еретического вконец». Указ предписывал пытать тех, кто не подчинялся официальной церкви и ее служителям, - не ходил, как требовалось, к исповеди, не посещал церковных служб, не пускал в свой дом священников для исполнения треб, кто своим враждебным отношением к церкви «чинил соблазн и мятеж». «Церковных противников» вновь предлагалось сжигать в срубе, а пепел их развеивать по ветру. Раскольников, раскаявшихся под пытками, предписывалось заключать в монастырские тюрьмы и держать пожизненно в строгом заточении. Имущество церковных мятежников - крестьянские дворы, лавки посадских людей, промыслы - отбиралось, а поселения «сжигались без остатку».
ИНКВИЗИЦИОННЫЕ МЕТОДЫ БОРЬБЫ С ЕРЕТИКАМИ В XVIII в. получили дальнейшее развитие.
В «Статьях о святительских судах», составленных в 1700 г. при Петре I по инициативе патриарха Адриана, вновь доказывалось право церкви на беспощадное уничтожение ее врагов. Жестокостью по отношению к противникам государственной церкви был проникнут «Духовный регламент», составленный архиепископом Феофаном Прокоповичем и утвержденный Петром в 1720 г. В нем люди, порвавшие с официальной церковью, были названы «лютыми неприятелями, государству и государю непрестанно зломыслящими». Для борьбы с раскольниками регламент также предписывал наказывать их смертью и разорением их жилищ.
Для усиления борьбы с противниками церкви Синод издал в 1721 г. особые «Пункты для вразумления раскольников», составленные архимандритом Заиконоспасского монастыря Феофилактом Лопатинским и архимандритом Златоустовского монастыря Антонием. В 1723 г. при Синоде была организована особая розыскная раскольническая канцелярия.
Согласно царскому указу от 25 мая 1731 г. епархиальным архиереям вменялось в обязанность следить за тем, чтобы борьба с чародейством велась без всякого снисхождения. Указ напоминал, что волшебство наказывается смертной казнью сожжением. Такому же наказанию подвергались и те, кто обращался к колдунам и знахарям за помощью.
Оценивая эти и подобные им факты, В. Татищев писал в 1733 г, что «Никон и его наследники над безумными раскольниками свирепость свою исполняя, многие тысячи пожгли и порубили или из государства выгнали».
АМНИСТИИ РАСКОЛЬНИКАМ.
В 1762 г. Екатерина II, несмотря на протест официальной церкви, объявила об амнистии беглым раскольникам. В дальнейшем антираскольническое законодательство все больше смягчалось. В 1780 г. появились даже старообрядческие церкви и монастыри (на Иргизе).
Александр I дозволил старообрядческим попам именоваться священниками, утвердил секретные инструкции 1822 г. «О попах и молитвенных домах старообрядцев», которые предписывали не трогать православных попов, перешедших в старообрядчество и не касаться старообрядческих церквей. Последняя вспышка борьбы со старообрядцами пришлась на царствование Николая I, ярого сторонника унификации всех областей жизни.
ОТЛУЧЕНИЕ ОТ ЦЕРКВИ. ОТНОШЕНИЕ К НАУКЕ.
Православная церковь довольно широко практиковала отлучение от церкви. В зависимости от характера и суровости его последствий оно называлось «анафемой», «извержением», «неблагословением», «клятвой».
Весьма консервативных позиций Православная церковь придерживалась в отношении науки. Так, Священный синод признал книгу Фонтенеля «Разговор о множестве миров», изданную по инициативе М.В. Ломоносова в 1738 г., «противной вере и нравственности»; она была изъята и уничтожена. Говорили, что служители церкви задавались вопросом: «Если бы планета Марс имела обитателей, то кто бы их крестил?». В 1757 г. Синод потребовал «приостановить» научную деятельность Ломоносова, призвавшего «особливо не ругать наук в проповедях», предать сожжению его произведения и отослать Ломоносова в Синод «для увещания и исправления».
В 1764 г. был закрыт организованный Ломоносовым при Академии наук научно-художественный журнал «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие», в котором публиковались статьи по астрономии, по мнению служителей церкви, «вере святой противные и с честными нравами несогласные». Русское духовенство выступало с критикой гелиоцентрической системы мира вплоть до начала XX в. До 1815 г. с одобрения цензуры издавалось школьное пособие «Разрушение коперниковской системы», в котором автор называл гелиоцентрическую систему «ложной системой философической» и «возмутительным мнением». Последним произведением, в котором критиковалась гелиоцентрическая система, стала вышедшая в 1914 г. книга священника Иова Немцева «Круг земли неподвижен, а солнце ходит». Автор «опровергал» систему Коперника цитатами из Библии и творений отцов Церкви.
Запрету и уничтожению были подвергнуты труды множества других авторов, которые противоречили догматам Русской православной церкви (диссертация Н.И. Костомарова «О причинах и характере Унии в Западной России», работы Г. Финлея «Византийская история с 716 по 1453 год», Т. Гоббса «Левиафан, или о сущности, форме и власти государства», сочинения французских философов-просветителей - Вольтера, Дидро, Гольбаха, Гельвеция и др.).
В 1866 г. был наложен арест на книгу русского физиолога и мыслителя И.М. Семенова «Рефлексы головного мозга» «за изложение самых крайних материалистических взглядов». Петербургский митрополит Исидор попросил Синод сослать Сеченова «для смирения и исправления» в Соловецкий монастырь «за предерзостное душепагубное и вредоносное учение». Хотя несколько позже запрет на эту книгу был снят, вплоть до 1894 г. она числилась в списках изданий, запрещенных для хранения в библиотеках.
Русская православная церковь боролась с эволюционным учением с момента его появления. Вплоть до революции 1917г. запрещались и уничтожались труды немецкого естествоиспытателя и философа Э. Геккеля, прежде всего его труды «Естественная история мироздания» и «История племенного развития организмов». В 1902 и 1906 гг. были запрещены и сожжены два тиража книги Геккеля «Мировые загадки» на том основании, что в ней «красной нитью проходила идея животного происхождения человека».
Естественно, особенно враждебно Православной церковью была встречена теория Ч. Дарвина. Его труды предавались осуждению и иногда уничтожались. В 1895 г была запрещена книга Дарвина «Происхождение человека и половой отбор».
ЕСТЕСТВЕННО, НЕ ЖАЛОВАЛО
православное духовенство А.И.Герцена, А.М.Горького, Л.Н. Андреева и многих других, которые не всегда лестно отзывались о Русской православной церкви. Разумеется, особая статья - великий писатель земли русской граф Лев Николаевич Толстой, который с одобрения царя Николая II был предан анафеме. Толстого о. Иоанн Кронштадтский называл предтечею антихриста и даже самим антихристом, а его борьбу с Церковью - делом дьявольским. Отвечая на обращение Толстого к духовенству, он писал: «Поднялась же рука Толстого написать такую гнусную клевету на Россию, на ее правительство!... Дерзкий, отъявленный безбожник, подобный Иуде предателю... Толстой извратил свою нравственную личность до уродливости, до омерзения... знакомство с западными безбожниками еще более помогло ему стать на этот страшный путь».
Давая оценку этим тенденциям и реалиям, В.О. Ключевский не без оснований констатировал:
«Органический порок древнерусского церковного общества состоял в том, что оно считало себя единственным истинно правоверным в мире, свое понимание божества исключительно правильным, Творца вселенной представляло своим собственным русским Богом, никому более не принадлежащим и неведомым, свою поместную Церковь ставило на место вселенской. Самодовольно успокоившись на этом мнении, оно и свою местную церковную обрядность признало неприкосновенной святыней, а свое религиозное понимание нормой и коррективом боговедения. Встреча этих воззрений с тем, что делалось в государстве, усилила их возбужденный характер».
КОНСТИТУЦИЯ И РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
формально гарантируют свободу совести и равноправие религиозных объединений. Ст. 14 Конституции и ст. 117 Гражданского кодекса Российской Федерации запрещают установление государственной религии, что, в свою очередь, предполагает равноправие всех действующих в стране на законном основании религиозных и других общественных объединений. Но в действительности было бы не совсем корректно говорить, что это положение в полной мере соблюдается.
Дело в том, что в соответствии с законом «О свободе совести и религиозных объединений» правоприменительная практика выделяет так называемые традиционные конфессии, а именно: православие, ислам, иудаизм и буддизм. При этом само собой подразумевается, что православие, выступающее в лице Московской патриархии, по сути дела, приобретает прерогативы и атрибуты фактически негласной государственной религии.
Здесь помимо всего прочего за скобки выводится факт существования других, не зависимых от Московской патриархии русских православных Церквей, таких как Зарубежная, Истинная православная, старообрядческие «согласия» и других, которые представляют собой самостоятельные ответвления православия. К примеру, Российская православная автономная церковь считает себя правопреемницей исторической Православной российской церкви. Общения с Русской православной церковью она не имеет и не признана в качестве одной из поместных православных церквей. В Московском патриархате она обозначается как «Суздальский раскол». На территории России действуют также католическая церковь, протестантские деноминации и т.д.
Литература:
Атеистические чтения: сборник. – М.: Политиздат, 1988.
Сравнительный анализ национальной идентичности США и России /К.С. Гаджиев. – М.: Логос, 2013.
Великие кануны/ Лев Шестов. – М.:АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2007.
Детская энциклопедия. том.7/Издательство Академии Педагогических Наук РСФСР, Москва, 1961.